Дневники Александра

 

 

Мне, наконец, повезло.

Я таки выиграл, этот чертов конкурс на место личного референта у Графа!

Уф! Теперь мне ничего не остается, как, исполнять обещание, данное самому себе, и начать писать этот дневник. Все началось по-мальчишески просто: прочитав у безумного японца, что наша жизнь похожа на книгу, в которой не хватает многих страниц, оставаясь при этом полным экземпляром, я подумал, что как раз моя-то жизнь являет собой именно полный экземпляр... Все в ней досказано и определено. Шагаю я по жизни не оставляя за собой ничего, требующего запоминания или каких-либо пояснений – все по плану и на уровне моих притязаний и возможностей. Подумав так, я пообещал себе: случись в моей жизни Нечто, что выходило бы за рамки моего представления ее нормального течения, начну фиксировать такие «страницы» на бумаге.

Вот теперь придется отдуваться! С Судьбой, говорят, шутки плохи... Дав ей обещание, лучше его выполнять... Хотя, правильнее вообще не входить с этой капризной барышней в какие-либо договоренности: самому же спокойнее будет. Ну, да что теперь жаловаться. Тем более что она явно приложила к этому событию свою капризную ручку, закрыв для меня пути к отступлению.

Короче.

СТРАНИЦА I.                      

Четверг. Утро. Я пью утренний кофе, читаю свежий номер «Городской почты». Хорошая газетенка: и новости узнаешь, и практика английского языка гарантирована. Выпускает ее мой приятель – вечно заикающийся иностранец с внешностью Гарри Поттера. Считается, что иностранец, он везде иностранец и газету ему читать лучше на своем – иностранном языке. Почему только под иностранным языком в большинстве случаев подразумевается именно английский?.. Да Бог с ними...

Читаю, значит, я газету и наталкиваюсь на объявление в целую полосу. Объявление о единственной вакансии в личном секретариате (кто бы мог подумать!) самого Графа! Об этом человеке у нас ходят легенды. О его капиталах и источниках их получения. О жесткой политике секретности всего, что связанно с его бизнесом и с ним самим. Чего только стоила история получения концессии на добычу газгидратов на шельфе: миллиарды для него и дешевое топливо для целой страны. Тогда он даже Шелл сделал! В общем – человек-легенда, человек-загадка.

Упомянутым требованиям я вполне соответствовал: и возраст – мне двадцать семь; и знание языков – английский, немецкий, французский – свободно; и базовое образование – юрфак университета; и прочее – холост, водительские права, коммуникабельность и т.п. Смущал один пункт: «corresponding parentage[1]». Что имеется в виду? Это ж он не собаку покупает! О какой такой родословной может идти речь?! Да еще и в нашей-то стране!

С другой стороны, привлекала возможность встретиться с Графом с глазу на глаз – собеседование он собирался проводить лично. Не получу места, так хоть увижусь с ним самим, решил я и в тот же день отправил свои документы по указанному адресу. На удивление, долго ждать не пришлось: через неделю к десяти ноль-ноль я уже сидел в приемной его офиса.

Я ожидал увидеть толпу поджидающих аудиенции, но, кроме меня, там оказались лишь двое. Совершенно не примечательная приемная, вмещала только три кресла и журнальный столик перед ними. Стерильно-белые стены, отсвечивавшие яркий свет галогенных ламп, навевали тоску. Сказать, что мне было неуютно, значит не сказать ничего. Хотя мое имя и числилось в списке последним, но грела перспектива, быстренько управившись и еще успеть в кино на продолжение нового-старого фильма Лукаса. Не тут-то было! Когда через четыре (!) часа из кабинета в приемную ввалился совершенно мокрый первый претендент, стало понятно, что так просто я не отделаюсь. Более того, жалкий лепет обо всех мучениях, что тому довелось пережить в кабинете Графа, заставил меня задуматься: а стоит ли овчинка выделки?..

В кабинет отправилась вторая «жертва», а мне предложили чашку кофе со специями и стаканом ледяной воды. Но, кофе не помогло, а наоборот: стянуло живот противной судорогой. Когда я, наконец, дождался своей очереди, мое настроение обреталось где-то возле отметки «минус десять» по десятибалльной шкале. Единственное, что оставалось, так это любопытство: Граф-то просидел эти шесть часов вообще без перерыва...

Меня очень вежливо встретил человек, не многим старше меня, с аккуратно подстриженной бородой и внимательным взглядом через толстые стекла старомодных очков в роговой оправе. Хороший костюм, модный галстук, заколотый черной жемчужиной вместо обычного зажима. Весь наш с ним разговор можно разделить на две части:

Первая – стандартный опрос об образовании, умениях, знании языков (причем он бегло общался со мной на всех языках, что я знал, свободно переходя с одного на другой). Однажды заставил меня попотеть – задав вопрос, перемежая английские, французские и немецкие слова, при этом сохранив грамматическую правильность построения предложения с точки зрения всех трех языков. Я умудрился ответить в том же ключе, лишь слегка запнувшись на немецкой части – пришлось создать совершенно непроизносимое составное слово, которое, буде записано являло бы что-то вроде знаменитого словечка: Центральвиссеншафтлихгелээртермэншэнлебэнсбедингунгенфербессэрунгсауссшусстрэффпунктклассэ[2].

Вторая касалась именно той самой пресловутой темы про parentage. Тут я так до конца его и не понял: какое ему дело до моей прабабки по материнской линии, жившей, черти знает когда, на западной Украине?! Или вопросы типа: поддерживаю ли я связи со своими родственниками? На какой-то момент создалось впечатление, что интерес к моей родословной, связан с какими-то генетическими опытами, которые собираются надо мной ставить... Или же выводить с моим участием какую-то новую человеческую породу... Не могу сказать, что мне это было бы неинтересно, но как-то противно: сам поэкспериментировать – я люблю, но чтобы надо мной...

В общем, я не сдержался и нахамил:

– Мои предки, – сказал я, – давно лежат в своих могилах! Оставьте их прах спокойно догнивать! Если вам нужен работник, так давайте говорить о моих профессиональных качествах. А если вам нужен жеребец-производитель, то это не ко мне!

К моему удивлению, моя выходка его ничуть не смутила, и, улыбнувшись, он сказал:

– Явный потомок Сима... Молодой человек, если вы действительно хотите работать, то у меня есть, что вам предложить. Но, при одном условии: вы должны научиться терпению, изведать его предел. И осознав его, попытаться стать еще терпимее. Можете считать, что я буду вам платить не столько за выполнение текущей работы, а за то, что вы будете здесь учиться. Поэтому и оплату – назначайте сами. Если эти условия вами принимаются, можете оформляться...

Ничего себе условие! Ха, да тут только не робей! Стать терпимее – нет проблем! Еще как стану, за ваши то деньги! Господи, неужели, неужели мне таки попался человек, готовый мне платить за такое?! Воистину: у богатых – свои причуды!

Конечно, я согласился! Мы пожали друг-другу руки, и я сразу отправился в отдел кадров оформляться. Граф не соврал – в контракте, уже подписанном им, в графе «оклад», было пусто. Я должен был заполнить её сам. Не долго раздумывая, я вписал в нее круглую цифру. Бухгалтер, оформлявший меня, даже бровью не повел – поставил печать и отдал мой экземпляр.

Теперь я работаю у него – завтра начнется мой первый трудовой день. Спасибо всем моим предкам за такую родословную, что дала мне всё то, о чем я мог только мечтать!

 

СТРАНИЦА II.                  

Как быстро всё необычное становится – привычным... Я собирался записывать необычные события моей жизни, но после того, как я стал работать у Мастера (именно так все называют здесь Графа, и мне кажется, что таки так лучше), практически регулярно со мной происходят события, которые «обычными» назвать нельзя никак!

Я думаю, он гений! Нет, я в этом уверен! За те четыре года, что я у него уже работаю, было запущенно несколько проектов, каждый из которых по отдельности мог бы составить славу и состояние самых продвинутых олигархов нашего времени. А для Мастера, это «всего лишь» – один из проектов!

Знаю, что надо было бы позаписывать всё, чему я был здесь свидетелем и непосредственным участником, но я просто не успеваю за ним. Только проект начинает выходить на стадию рутинной реализации, и уже закончены бессонные ночи, когда все работают по двенадцать-шестнадцать часов в сутки, и я собираюсь сесть и записать «на память» всю прошедшую эпопею, как раздается звонок, и трубка спокойным голосом Мастера мне говорит:

– Александр, тут появилась одна идея, хотел, чтобы ты её посмотрел...

Всё! С этого момента – всё начинается снова... И мы все работаем как черти!

Самое смешное, что деньги для меня уже давно перестали быть той «заманухой», которая заставляет меня работать! И конечно не потому, что «на еду их хватает». Хватает на значительно большее... Мне теперь доставляет ни с чем не сравнимое наслаждение делать что-то, что никто до меня не делал – доказать невозможное, а потом его и реализовать, не ограничивая себя в средствах и возможностях.

Одно остается для меня загадкой: откуда он берет эти идеи?! Ведь все наши проекты придуманы самим Мастером... Я как-то набрался смелости и впрямую у него об этом спросил. В ответ он сказал:

– Нет неприбыльного бизнеса, есть неправильно организованный бизнес – учись правильно его организовывать.

– Я с вами полностью согласен, – ответил я. – Но, как научиться определять слабые места в организационных взаимосвязях?

Его ответ меня озадачил – думаю, что я его так и не понимаю полностью до сих пор:

– Всё относительно в этом Мире... Всё зависит от тебя самого, от твоих внутренних мотивов и устремлений. В любом деле должно соблюдать баланс слабости и силы, пассивности и активности... И тогда «слабое место» может обратиться самой сильной стороной твоего деланья.

Вот такой был ответ... Как по мне, так это уже попахивает какой-то мистикой...

Но, раз уж я сейчас сел писать эту «страницу», то надо же хоть что-то записать из историй наших проектов. О, это суровое право выбора! Что же выбрать?.. Нашу школу, где изучают лишь пять предметов, но, ученики которой уже второй год подряд выигрывают на всех олимпиадах – первый мой проект у Мастера. Или «Город будущего», строительство которого сейчас заканчивается... Или «революцию в телекоммуникации и индустрии развлечений», как окрестили ее СМИ во всем мире... Или экоденьги, о которых сейчас спорят в Международном валютном фонде... Или...

Звонок.

– Александр, мы летим в Женеву – через четыре часа у нас встреча.

– Но, билеты Мастер?!

– Не бери в голову – не будет на регулярный рейс, быстренько возьмем самолет в чартер...

Билетов, конечно, не было... Точнее они были, но какое-то туристическое агентство держало броню, которую авиакомпания обещала открыть за полчаса до вылета. Мастер пожал плечами, и через час мы уже летели в частном самолете.

Мы еще были в небе, когда он сказал:

– Позвони в авиакомпанию и узнай – выкупили ли билеты на тот рейс, что мы не полетели.

Билеты не выкупили – рейс улетел полупустой...

Мастер, услышав об этом, насупившись, сидел в кожаном кресле самолета, крутя в руках платиновый AmEx, с которого на счет чартерной авиакомпании пару часов назад слетела кругленькая сумма. «Ещё бы, – подумал я. – Меня бы это тоже достало: за этот полет Мастер переплатил в десятки раз!»

Как бы не так! Мастер, как оказалось, думал о другом:

– Слышишь, – сказал он, – я вот думаю: что-то у них в авиации здесь не так организовано... Одни – возят, другие – продают, третьи – оформляют рейс, четвертые – еще что-то... Что-то их сильно много получается! Чем сложнее система – тем больше сбоев она дает. Продажа через инет – тоже не решение, а если мне надо купить билет прямо в аэропорту, или там, где нет этого инета... Да и сам билет... Это же договор между мной и авиакомпанией: я заплатил, они – повезли. Почему я не могу заключить один «генеральный» договор на все мои полеты?! Что-то здесь не так... Собери-ка мне информацию о системах продаж у них...

Вот собственно и вся кухня! Остальное было делом техники и небольших (как оказалось) капитальных вливаний. Уже через два месяца вся страна, а затем и мир узнали об универсальном многоразовом билете Мастера, который сам по себе снизил цены на полеты и убрал все те сложности, о которых тот говорил мне во время памятного полета в Женеву. Мы теперь даже не задумываемся, вставляя свою кредитку в ближайший банкомат, чтобы забронировать и купить себе билет, что идею-то породил тот самый платиновый AmEx, что Мастер крутил у себя в руках...

Конечно, Мастер и заработал на этом – черти знает сколько! А я «на память» купил себе черный Порше – хотел сначала платиновый, но потом подумал, что еще воспримут как «мелкий подхалимаж»...

 

СТРАНИЦА III.              

Еще один проект... Начался он почти так же, как и другие – неожиданно. Пишу «почти», потому что было в нем что-то, что меня насторожило... Наверное, с самого начала в нем было уж слишком много этих неожиданностей.

Неожиданность первая: Мастер позвонил мне под утро – еще и солнцу было лень светиться, и наш дворник только вылез с метлой, сонно матерясь.

– Саша, доброе утро. Извини, что так рано, но у меня есть для тебя одно задание, – сказал он, пока я пытался проснуться – Мы начинаем новый проект, и нам понадобится сторонний эксперт.

Неожиданность вторая: мы никогда до этого момента не использовали чужих экспертов.

– Есть одна толковая барышня, и я хочу, чтобы она поработала с тобой над этим проектом.

Сразу две неожиданности в одной фразе: обычно консультантов подбирал я, а не Мастер, и никогда это небыли женщины. Не то, чтобы Мастер был женоненавистником, но как-то так получалось... У меня даже был период, когда я серьезно сомневался в его «ориентации», обнаружив, что на работе меня окружают одни мужики, а сам Мастер никогда не был замечен в компании женщин... А тут... Интересно, кто она такая?..

– Мы с нашим юристом набросали контракт, и я его уже подписал. Курьер к тебе поехал, – продолжал Мастер. Все говорило о том, что сам он совсем не спал в эту ночь. – Съезди к ней в контору, и подпиши с ее боссом контракт. А буде тот кочевряжиться, покажешь ему сумму. Я хочу, чтобы вы завтра же с десяти начали работать. Время не ждет.

Очередная неожиданность: поспешность. Мы что – пожар тушим, или наоборот раздуваем?!

– Подождите, – наконец проснулся я, – а о чем проект-то? Что вы там уже придумали?

– Не сейчас, Александр, всему свое время. Вы с ней получите всю информацию одновременно. Это нужно для одинаковой свежести ваших оценок. Давай, поднимайся, и завтра с десяти – приступайте. До свидания, и еще раз извини, что так рано разбудил...

– Ничего, – начал я, но в трубке уже раздавались короткие гудки...

Уф, устану я отмечать все неожиданности, но на тот момент это была последняя: Мастер ничего не сказал мне о содержании проекта! Ничего не оставалось делать, и я пошел открывать курьеру, который уж трезвонил в двери.

Контрактов я повидал множество на своем веку. И этот почти (опять – почти) ничем не отличался от остальных. Одно: сроки и цена... Тридцать шесть часов за ... у меня даже рука не поднимется написать ту сумму, которую Мастер вписал в эту графу. Именно вписал – я узнал его твердый с нажимом подчерк в этих цифрах. Похоже, нашему юристу тоже не хватило сил вписать их самому.

Ладно, посмотрим, что будет дальше... Но, коль меня подняли в такую рань, пусть и еще кто-то не поспит сегодня. Быстро приведя себя в порядок, я позвонил на мобилку этого «босса». Конечно, тот еще спал, хотя было уже около восьми.

Мне нравится ловить изменение интонаций в голосах людей. Этот парень оказался рекордсменом! От истерически раздраженного – «Да!», до подобострастно лепечущего «Я сейчас же еду...», когда я сказал кто я и по какому поводу. Какая гамма человеческих чувств! Какая ненависть к ближнему, приходящему в нашу жизнь «не вовремя», и какое раболепие перед титулами и деньгами! O tempora! O mores![3] – восклицал Цицерон. Ха, пожил бы он сейчас!

Когда он влетел в свой офис, внешность его, меня тоже повеселила. Классически – галстук набекрень, и недобритая щетина на одной щеке. В сочетании с потной ручонкой, протянутой мне, и бегающими поросячьими глазенками, «босс» был замечателен! Оставалось надеяться, что пресловутая барышня-эксперт не будет на него похожа.

Мастер был, как всегда прав, предвидя, что тот начнет «кочевряжиться» узнав об обязательствах по контракту. Так же, как и в том, что немедленно согласится, узнав, сколько ему за это заплатят. Я недолго с ним провозился. Убедившись, что он сам всё подписал, я оставил ему документы с тем, чтобы их подписала Катерина (так зовут нашего таинственного эксперта).

До завтрашнего утра у меня не было никаких других заданий, и я поехал домой – досыпать. Ничто меня так не настраивает на работу, как состояние «сытости и выспанности».

* * *

Катерина появилась даже раньше времени. Я из окна наблюдал, как она топчется у нашего дома, дожидаясь назначенного ей часа. Ничего себе так барышня – рыженькая, но не в моем вкусе. В десять я запустил ее вовнутрь и отвел в малую каминную. Почему Мастер велел ее определить именно в эти апартаменты – не знаю. В этом зале скорее можно предаваться размышлениям и греться у огня, чем готовить отчеты и рекомендации. А может, он специально так сделал: отвлекающий момент, так сказать?..

Я не хотел с ней рассиживаться, хотя при других обстоятельствах, может быть, и пококетничал с ней подольше. Но, сейчас меня больше интересовало что придумал Мастер. Поэтому, быстренько покончив здесь со своими обязанностями, побежал в свой офис – к заветному конверту с техническим заданием нового проекта.

Вот тут-то меня и ждало настоящее потрясение. В сухой и шершавой, как ананасовая корка, форме, Мастер писал о своей идее. Источник бесконечной энергии! Более того: цена производства – нулевая!

– Вот оно, Сашка! Настал твой звездный час, – подумал я.

С таким-то активом он станет властелином мира. А я буду рядом... Голова сладко закружилась от фантазий, заполнивших ее.

У меня зазвонил телефон – Катерина. Пришлось брать себя в руки и объяснять ей, что Мастер не псих. Потом она звонила еще и еще. И каждый раз я, сдерживая переполнявшие меня эмоции, должен был объяснять ей всю серьезность задумки Мастера. Наконец она успокоилась, и я смог остаться наедине со своими мечтами и работой.

Ай да Мастер, ай да сукин сын! Да он за шкирки возьмет весь белый свет! Что там арабские шейхи и русские нефтегазовые олигархи, что там американцы со всем своим ВПК! Билл Гейтс – отдыхает! Власть, безграничную власть – вот что даст Мастеру реализация этой идеи. Конечно, слабым местом была безопасность: его и моя... Вот вам и первый пункт нашего заключения: надо срочно предпринять меры по усилению безопасности всего нашего предприятия, вплоть до создания собственных вооруженных подразделений. И разведка...

Я работал как проклятый! Стратегия и тактика вхождения на рынки, политика в отношении крупных производителей и энергопередающих сетей и их владельцев. Верхом моей изобретательности было использование стран третьего мира с их слабыми правительствами. Дай им энергию, подними производство, и старый мир рухнет к ногам новорожденных Колосов. Пусть внешне миром станут управлять нынешнее папуасы и пигмеи, за ними всеми будет стоять один Мастер и ... я!

Пока я писал, один вопрос меня беспокоил все больше и больше: зачем он посвятил в этот проект эту барышню?! Чего такого дает ему ее осведомленность в этом проекте? А может, она нужна ему просто как женщина? Возможно. Она вполне в его вкусе. Надо будет быть повежливее со своей будущей «королевой»...

Все было написано ровно за тридцать минут до истечения установленного времени. Я набрал Катерину и предупредил ее о том, что время заканчивается, физически ощутив, как та засуетилась – явно еще что-то дописывая. Спокойно приняв душ, свеженький как огурчик, я направился к ней забрать ее опус. Что она там написала?.. Лицо у нее было уставшим, но в целом она не походила на растрепанную клушу. Это хорошо. Слабая «королева» нам не нужна! Теперь мы должны быть сильны как никогда!

Посадив ее в машину, я пошел к Мастеру с нашими отчетами. Тот сидел в кресле в большой библиотеке. Мутный свет из окна освещал его фигуру. Тысячи томов мудрости окружали его, и на их фоне он представлялся мне Демиургом готовым приступить к созданию нового мира.

– Ну, что? – спросил он меня.

– Мы все сделали, как вы и хотели. Наши отчеты здесь, – ответил я, положив свой кейс на столик возне него.

Мастер задумчиво положил руку на кейс:

– Ты хочешь мне еще что-то сказать, Саша?

– Да, – ответил я. – Хочу сказать, что это честь работать на вас. И я готов идти за вами до самого вселенского предела.

– Ты в этом уверен?

– Вы сомневаетесь во мне?..

– Нет, Саша, совсем нет. Просто хочу, чтобы твое решение было осознанным. Осознанным до конца... Ну, да ладно, – неожиданно прервал он себя, – еще не время. Мне надо почитать, что и как вы там написали. Хотя, я уже и догадываюсь... Эта работа сделана и пусть каждый получит ему причитающееся. Кстати, в понедельник подъедешь в офис к Катерине, и проконтролируешь, чтобы этот расфуфыренный слизняк – ее шеф, с ней рассчитался.

Таки точно – Мастер имеет на нее виды...

После этого я ушел домой. Надо отдохнуть и набраться сил – впереди меня ждали великие дела. Но он, он велик и великолепен! Сейчас я готов погибнуть, чтобы у него не осталось и толики сомнения по отношению ко мне.

СТРАНИЦА IV.              

Мастер взял паузу – почти на целую неделю. Несколько раз я пытался разузнать его впечатление о наших с Катериной отчетах, и, главное, о планах на будущее. Тот был неожиданно весел и отшучивался, называя отчеты то агрессивными, то наводящими на размышления.

Я изнывал от нетерпения, но ждал. Даже известие о смерти моей бабки, не заставили оторваться от моих мыслей о перспективах реализации нашего проекта. Что там мертвая старуха и ее старая хибара в селе по сравнению с властью над миром!

Наконец, мое терпение было вознаграждено – Мастер приглашает нас с Катериной в свой загородный дом. Дом этот – притча во языцах. Я там никогда не был, и он, на моей памяти, никого туда не приглашал. Теперь все и начнется. Уже завтра, захватив с собой Катерину, я отправлюсь к началу своего по-настоящему большого пути.

* * *

Странный у нас вышел разговор сегодня вечером. Я много нового узнал о самом Мастере и его жизни. Не думаю, что кто-то подозревает о том, через что ему довелось пройти, что пережить. Мы воспринимаем людей по внешним, поверхностным событиям их жизни, не задумываясь о том, какие побуждающие мотивы лежат в их основе.

Странным оказалось и то, что, оказывается Катерина в своем отчете попыталась отговорить Мастера от реализации задуманного – какая наивность!

Хотя, в тоне самого Мастера мне послышались нотки сомнения. Неужели он (как не кощунственно могут прозвучать эти слова по отношению к Нему!) побоится  запустить «мотор» Кили в широкое употребление?! Он что-то говорил об опасности использования этой энергии в современном мире. Может он сомневается в собственных силах удержать изобретение в руках... Но, я же предложил, как мы можем начать – тихой сапой. Никто поначалу не придаст этому значения, а потом – будет поздно. Нет, отдавать мотор, кому бы то ни было – глупость. Тут он совершенно прав. Только самому.

Целую ночь я ворочался. Одолевали сомнения – в себе, в Катерине, в правильности предложенного варианта реализации проекта, в Мастере... О, эти сомнения! Как червяк они заползли в мой мозг и грызли мое серое вещество, расплетая и переплетая извилины. Я понял, что, в принципе, для реализации этого проекта, ни я, ни Катерина, да и вообще кто-нибудь еще, Мастеру на фиг не нужны! Зачем ему делить свою власть с кем-нибудь еще?! Зачем ему мы?!

Сейчас, я кажусь себе мелким и несущественным. Самодовольный нахал, возомнивший, что может постичь и помочь Мастеру в реализации его плана. Но в чем суть его плана? Зачем, зачем все это? Коль скоро он уже сам и сделал новый мотор, и, явно, решил, как действовать дальше.

О, боги! Как трудно осознавать свою никчемность и зависимость от капризов другого, пусть даже такого, как Мастер. Но, все же – зачем, зачем?..

* * *

Теперь мне все ясно! Все рухнуло как карточный домик! Мастер не выдержал свалившейся на него власти! И теперь я не могу больше быть с ним. Он слаб. Он – гений, но – слабый гений.

Теперь я знаю, что ему удалось значительно больше, чем я мог даже предполагать. Он открыл путь к еще большей власти. Власти не только и не столько денежной, но власти над умами, над душами человеческими! И вместо того, чтобы просто протянуть руку и взять эту власть, взять это небо штурмом, он предложил нам с Катериной стать какими-то сторожами людей. Сторожить людей от них самих! Для этого надо действительно быть ненормальным. Возможно, Катерина была не настолько уж и неправа, сомневаясь с самого начала в душевном здоровье Мастера.

Конечно, я тоже был неправ, психанув, как мальчишка бежал от них обоих. И от зафантазировавшегося Мастера, и от этой слишком уж правильной Катерины. Она что-то пыталась мне сказать, как-то удержать... Я ее не слушал, да и не хотел слышать. Но, в этот момент я сделал, наверное, самый важный выбор в своей жизни: теперь только Я! Я – решаю, я – делаю, и я – пожинаю плоды! Весь мир свернулся и вместился во мне одном. Вне меня ничего нет и не должно быть!

Мне еще надо решить – чем я буду заниматься, что делать. Начать собственный бизнес... Но, мое заявление об уходе, сегодня же ляжет на стол Мастера, и пусть он попробует меня не отпустить! И пусть, сейчас у меня дрожит рука, когда я пишу эти слова; пусть день превращается в вечный сумерек, а сам я словно опираюсь на меч со сломанным лезвием. Завтра будет принадлежать мне!

СТРАНИЦА V.                  

Получив расчет у Мастера (мне даже стало немного обидно, как быстро он меня отпустил, не сказав больше ни слова), я, в конце концов, решил послать этот нудный мир куда подальше. «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов»! Почти так. Правда тетки у меня нет, да и не было никогда, но бабкин дом в городке со смешным названием Смилгруд, был теперь в моем полном распоряжении.

Странные у меня отношения со Смилгрудом, да и с «родовым гнездом» – тоже. Нет, сам по себе городок – хорош – и зимой и летом. Основали его давно, может еще турки, но поговаривают, что строили его не на пустом месте. Но, что там было до того – неизвестно, зато на протяжении всей истории Смилгруд отличался огромным количеством церквей и кладбищ. Правда, теперь практически все они были разрушены, а на месте католического кладбища сделали парк с танцплощадкой в самом центре.

Помню, мама, выгуливая меня – малого по парку, как-то с улыбкой высказалась по этому поводу:

– Танцы на костях. Если бы они еще и ведали, что творят…

Само наше «гнездо», если его можно так назвать, представляет собой довольно большой каменный одноэтажный дом. Дом такой старый, что одной стеной просто врос в холм, на склоне которого он стоит. К нему ведет каменная же дорога. Как будто специально к нашему дому – начинаясь еще у подножья, она врезается в холм, немного недотягивая до самых дверей.

В нашем доме – три комнаты. Две по бокам – просто огромные, метров по сорок каждая, и между ними еще одна – значительно меньших размеров. Мама с бабкой спали в комнате с восточной стороны, а мне, сколько себя помню, в полное распоряжение была отдана комната с западной стороны дома.

Кроме того, был еще здоровенный сарай, где были кухня, душ, туалет (вот они – прелести сельской жизни – удобства во дворе!). А сверху, под крышей, мечта всех мальчишек и любовников – сеновал. Там сушились травы. Мать и бабка собирали их каждый год в огромных количествах.

Сам участок – довольно большой, но не плодородный. Почему-то кроме чахлой травы да пары кривых деревьев по краям, ничего здесь не росло. Но, пыли и грязи – не было, потому что земля –  твердая как камень.

Пока я ехал в Смилгруд, под синхронное урчание моего Porsche и “Reise Reise”, я пытался развлекать себя планами на будущее. Неожиданно привлекательным, мне представилось заделаться местным краеведом. Написать умную монографию с оригинальным названием «История Смилгруда и его жителей».

Самое главное – не заскучать. Скука, перерастающая в смертную тоску, вязкую как болотная тина – самое страшное, что я сейчас могу себе представить. Полуголые деревья вдоль дороги, мелкая мерзость, моросящая с серого неба с неба да галки, стаями преследовали меня... Самая подходящая обстановка, чтобы увязнуть в окаянном бытие.

Я ожидал увидеть дом и двор в запустении, заваленный листьями и мусором, а возможно и с выбитыми окнами, или даже полностью разграбленным и разоренным. Знаем мы эти нравы... Вместо этого мой хмурый дом не производил впечатления заброшенного. Да и двор был явно недавно выметен и прибран. Поставив машину у ворот, недоумевая, я шел к дому, когда открылась дверь сарая и на пороге  появилась совсем незнакомая мне девушка.

Черные волосы падали на плечи, делая ее и без того бледное лицо, практически белым. Одетая в платье какого-то пыльного цвета, она застыла на пороге. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не вытянутость всех частей ее тела. Руки, ноги, лицо все казалось чрезмерно длинным. Пальцы, мявшие какую-то тряпку, были особо и неестественно длинны. Казалось, что они, гротескно извиваются, не имея суставов. Огромные черные глаза глядели на меня из-под пушистых ресниц. В ее взгляде я различил самый настоящий страх.

Бомжиха. Самозахват, - подумал я. – Но, симпатичная...

Решив не психовать сразу, вслух сказал:

- Здравствуйте, барышня! Вы тут какими судьбами? Что-то я не припомню, чтобы у моей бабки были еще родственники, кроме меня.

Её ответ меня поразил:

- Здравствуйте, хозяин, - сказала она низким, но приятно бархатистым голосом. – Простите меня, что не встретила вас на дороге – я опять не смогла поверить себе, что вы сегодня вернетесь.

Хозяин?! Встретить?! Вернусь?! Блин, слишком много сюрпризов в паре слов, как по мне. Такое впечатление, что, проехав четыре сотни километров до Смилгруда, я проехал и на четыре сотни лет в прошлое. Когда, как рассказывала мне мать, наши предки впервые появились здесь. Чем-то таким же старым как наш дом, повеяло от ее слов.

- Стоп. Давай тогда так: ты меня сейчас напоишь кофе, раз уж все равно здесь, а потом ты мне всё объяснишь и расскажешь, - перешел я на «ты». -  Кофе ты варить умеешь?

- Я сейчас, хозяин, - ответила она.

И сразу все закружилось-завертелось вокруг нее. Не думал, что такое вообще возможно. Я и оглянуться не успел, как она, решительно отказавшись от всякого моего вмешательства, сама оттащила мои чемоданы в дом; набрала ароматной воды в огромную деревянную бадью, заменявшую ванну; принесла какой-то длинный мягкий халат с широкими рукавами и сварила очень приличный кофе.

Через какой-то час, я, развалившись в кресле, слушал ее рассказ. Зовут ее – Сара. Похоже, что сирота. Во всяком случае, о своих родителях и родственниках она ничего не сказала. По ее словам выходило, что в доме она появилась где-то после моего последнего приезда сюда, то есть лет десять назад. Бабка взяла ее, тогда еще совсем девчонку, помогать по дому. Я не верю в благотворительность своей бабки, но факт есть факт: с тех пор она здесь живет и делает всю работу по дому. И хотела бы остаться и дальше, если я не буду возражать.

Ее слова подтверждались бабкиным письмом, написанным специально по этому поводу, которое она передала мне, как показалось, с благоговением. Кроме того, бабка, оказывается, оставила мне еще целый ворох каких-то бумаг, которые я решил почитать попозже. Письмо, написанное знакомой рукой, развеяло зарождавшиеся во мне сомнения. Но все-таки я ощущал какую-то недосказанность в ее словах. Было что-то еще, что заставляло ее обращаться ко мне «хозяин», не поднимать на меня глаз, стоять в моем присутствии. Но, поразмыслив, я решил оставить все как есть. Меня вполне устраивает возможность перевалить мелочные работы по хозяйству на ее плечи. Тем более что Сара, похоже, сама этого хочет и не представляет себе другой жизни. Хотя, это и выглядит диковато, как по мне...

Сейчас, я сижу, разомлевший после горячей ванны, укутавшись в теплый халат, потягиваю кофе, слушаю болтовню Сары, и думаю, что жизнь налаживается.

СТРАНИЦА VI.              

Первая зима на новом месте и в новом состоянии.

Я довольно быстро обжился и «вошел во владение» имением. Жизнь как-то сама по себе уложилась в довольно пристойный порядок, который мне даже начинает нравиться.

Обычно я просыпаюсь где-то около восьми, пью кофе, который мне еще в постель приносит Сара. Потом сажусь работать – я таки решил осуществить свою идею о краеведении. За компьютером время течет быстро, и к двум часам я перерываюсь пообедать. Как оказалось, кроме кофе, Сара вообще замечательно готовит: вкусно и понемногу – не люблю обжираться.

Потом я гуляю: просто брожу по окрестностям. С местной публикой контакта у меня не получилось, по причине их общей туповатости и настороженности, которую я у них, почему-то вызываю. Ну, это и славно: чего бы я не хотел допустить, так это опуститься до общения с ними не темы «о бабах, водке и урожае». Других тем, в большинстве своем, они не признают.

Вернувшись – ужинаю, опять немножко лажу по Интернету и ложусь спать. Еще иногда пытаюсь разговаривать с Сарой. Поначалу, я питал довольно конкретные планы по ее поводу. Даже попытался их как-то осуществить, но в крайний момент увидел в ее глазах такую смесь страха, почтения и обреченности, что сразу всё перехотелось. По-моему, она девственница... Зато теперь, изредка она рассказывает мне какие-то странные сказки с печальным концом и чудно поет на незнакомом мне языке. Я спрашивал, что это за язык и о чем песни, но Сара убеждает меня, что не знает, а песен научилась у моей бабки. Что-то я не припомню, чтобы бабка вообще когда-нибудь пела. Но мелодии красивые и грустные, меня они убаюкивают.

Вот так я и живу теперь: изо дня в день.

Единственное, что меня начинает беспокоить, это головные боли, которые усилились к концу зимы. Теперь, иногда, я просыпаюсь среди ночи от непонятных звуков в доме: кажется, что где-то рядом жужжит целый рой огромных мух. После таких просыпаний, головная боль усиливается, и я уже не могу заснуть. Я даже было съездил на консультацию к врачу. Тот меня уверил, что это давление, и посоветовал больше гулять на свежем воздухе... Ха! Ведь я и так целыми днями только и делаю, что дышу свежим воздухом. Вообще то, я подозреваю, что это из-за бабкиного дома... Что-то в нем есть такое, чего раньше, по малолетству, я не замечал. Может камень, из которого он сложен, чего-то там выделяет или излучает... Надо будет проверить.

Кстати, бабкины бумаги так и лежат не разобранными. Надо будет как-нибудь до них добраться…

* * *

Наконец я добрался до бабкиных бумаг. Они долго лежали у меня на столе, и только Сара не позволяла им покрыться слоем пыли. Хотя теперь я иногда подумываю, что может быть, было бы лучше, чтобы они так и лежали.

В основном, это были абсолютно старые еще рукописные книги, написанные разными подчерками на разных языках и, похоже, в разное время. К своему конфузу, я обнаружил, что в большинстве эти записи для меня абсолютная тарабарщина. Хотя, некоторые из них были сделаны похоже на староанглийском, старонемецком и опять-таки «старо-» французском языках, смысл их оставался для меня темным и непонятным. Правда последние записи были сделаны самой бабкой и моей матерью на моем родном языке. Но, то были совершенно будничные дневниковые записи, где особое внимание уделялось моему собственному рождению и росту. Из этого я сделал вывод, что все записи представляют своего рода дневник, который вели многие мои предки.

Поначалу я даже не представлял, как много предков писало в этом дневнике! Все расставило по своим местам письмо мне от бабки. Письмо было написано черными чернилами ужасным бабкиным подчерком, похожим на следы галок на снегу, который она сама иногда не разбирала. Я сразу понял, что письмо содержит что-то важное, и чтобы избежать необходимости повторения подвига дешифровки бабкиного подчерка, решил его переписать:

 

«Александр, Наследник наш и Долгожданный повелитель!

 

Пишу Тебе ибо знаю, что час мой близок и не будет больше никого в этом Мире, кто бы мог рассказать тебе каков Твой корень и кто Ты есть. Знаю, раз читаешь Ты эти слова, значит, нет меня уже среди живых этого Мира, но под сенью Великой Матери я возношу молитву за исполнение Великого Проклятья и Пророчества в Тебе.

Понимаю, какой тяжелой ношей это станет для Тебя. Прости, что не могли мы с Твоей матерью рассказать и подготовить Тебя ко всему, что должен узнать Ты теперь.

Узнай же, что корень Твой змеится во тьме лет, упорно пробивая Путь к Тебе. Первые, имена которых, увы, забыты, но память – жива, первыми вознесли под этим небом первую молитву Великой Матери и Повелителю, почему и зовутся - Первыми. Это произошло тысячи и тысячи лет назад на этом самом Месте, где ты сейчас стоишь. В Сердце Вечной Земли, месте которое никогда не покрывали воды Моря с тех пор, как Первый осознал себя Человеком. Как ковчег, окружают незыблемые земли Сердце и несут его в себе. Здесь Первый возвел первый алтарь Богам и, значительно позже был воздвигнут первый Храм Великой Матери и Повелителю.

Время текло над этим местом, и Первые жили здесь и возносили свои молитвы, питаясь медом небесным и плодами земными. Потом появились Другие – дикие, которые не знали Великую Мать и Повелителя и ели кровавую пищу. Первые смогли понять их, научили почитанию и молитвам, и появился первый Союз Трех Равных, Союз Неба, Земли и Крови. В Тебе Александр – Кровь Союза.

Но дальше вращалось колесо истории, и настал час, когда жрецы Неба, Земли и Крови сказали: «Мы – три Пути, соединенные вместе. Пробил предначертанный час, когда не может наш народ и дальше вмещать всех Трех в себе одном. Мы должны разойтись по Миру, чтобы в назначенный Час, все Три снова соединились и создали Новый Союз Равных в Сердце Мира!». И единый народ разошелся на три стороны, оставив за собой Сердце Мира и древний Храм, но с верой в будущее восстановление порядка Первых.

Кровь Союза – отправилась сначала на восток, но после многих лет странствий, твои предки вновь повернули на запад и оказались на берегу моря, где жили полудикие люди с черными волосами и темной кожей. Им они дали и свою веру и своих Богов, построив царство, которое на многие века стало Землей Обетованной для тех дикарей.

С тех времен, дошли первые имена Твоих предков, и берет свое начало Проклятие, которым «отблагодарили» Твой род «благодарные» дикари. Первым помнят Этбаала, жреца Повелителя и царя. Многие годы он мудро и справедливо правил своим Царством. Приносил положенные жертвы и вершил справедливый суд, руководствуясь Законами Союза и Крови. Стремясь укрепить мир, он отдал в жены соседнему царю свою любимую дочь Изабель, жрицу Великой Матери.

Изабель принесла свет Веры своей в страну мужа. Но лживыми и коварными оказались дикари. Еще вчера они покланялись тварям земным, не видя за ними деяния Великой Матери и Повелителя, а сегодня, услышав, они придумали себе своего такого же коварного бога. И один из жрецов этого нового божка, пользуясь силами, которыми овладел в Храме Повелителя, проклял Изабель и род её.

«В дни сына твоего, наведет бог мой беды на дом твой. И от семени твоего боле не родится сына. И дщери будут рожать дщерей, пока не избудет срок. А сроку того пусть будет сто и еще тринадцать колен от ненавистной мне Изабель!».

Таким страшным проклятием наградил нас коварный дикарь. С тех пор мы ждали Тебя.

Одна из нас, посвятившая себя изучению чисел, высчитала, что от момента исхода из Сердца Мира до проклятия, произнесенного жрецом, прошло две тысячи восемьсот двадцать пять лет. Столько же должно пройти и до рождения Долгожданного. С Твоим рождением было избыто древнее проклятие. И Ты – Долгожданный повелитель, рождения которого две тысячи восемьсот двадцать пять долгих лет ждали женщины, говорившие на разных языках и носившие разные одежды. В тайне и ожидании все мы берегли древнюю Веру, и ждали Твоего рождения.

Я оставляю Тебе, хронику, которую вели все мы на протяжении веков. В ней – имена всех ста двенадцати женщин, начиная от дочери Изабель, Аталии, мое имя и имя Твоей матери. В этой хронике – Надежда, Вера и путь. Ее пуще жизни берегли от глаз непосвященных. Выносили на себе из огня и воды, чтобы Ты мог прочесть и понять всех нас. Понять боль осознания невежества толпы и радость нового обретения.

Я, Сто одиннадцатая, оставляя этот Мир, радуюсь и возношу молитву Великой Матери, потому что я видела своими глазами Тебя, наш Долгожданный! Наша миссия исполнена – появился Тот, Кто возродит Веру Первых, и встанет рядом с Великой Матерью и Повелителем!

 

Сто одиннадцатая

(та, которую Ты звал своей бабкой)»

 

Вот это да! Аж дух захватывает, когда представляешь себе всех этих сто двенадцать женщин и почти три тысячи лет! Только, боюсь, где-то у них произошел какой-то сбой: как я не рылся, как не искал я нигде не смог найти хотя бы описания того культа, который я, по словам бабки должен возрождать. Жаль, было бы интересно... А так, это просто шикарный архив, предмет вожделения антикваров, не более того.

Видно, вопреки ожиданиям, мне придется и дальше заниматься краеведением.

Вот только голова что-то болит всё чаще и сильнее...

СТРАНИЦА VII.          

Наступила весна.

Но она не принесла мне облегчения. Головная боль, начавшаяся еще зимой, не отпускает меня ни на минуту, становясь всё сильнее и сильнее.

Я слег в постель, и уже больше месяца не поднимаюсь...

Сейчас, я весь пропитан этой болью...

Когда я просыпаюсь весь липкий и мокрый от отвратительного вонючего пота, заливающего мне глаза, кажется, что солнечный свет с шумом врывается через окно. Любой звук чуть выше «допустимого предела», вызывает у меня чуть ли не истерические припадки, заканчивающиеся глубокой апатией.

Врачи давно отчаялись поставить мне диагноз и хоть как-то помочь.

Единственное, что хоть ненадолго мне помогает, так это примочки, что мне делает Сара. Она варит какое-то варево с ужасным тошнотворным запахом, но, как не странно, боль на время отступает. Что она туда мешает, не знаю, но это в любом случае, лучше тех наркотиков, которые мне предлагали врачи. Перспектива присесть на иглу, меня никогда не прельщала.

Кстати, думаю, что только благодаря Саре, я еще дома. Я слышал как-то, как врач, приглашенный в очередной раз, настаивал на моей срочной госпитализации. Сара категорически этому воспротивилась и клялась, что будет выхаживать меня сама. Возможно, тот махнул на меня рукой, поскольку больше ко мне не приходил...

Сара... Я благодарен ей, но в тоже время постоянно испытываю определенные неудобства. Блин, как я намучался, когда не смог вставать, чтобы добраться до того же туалета. Три дня я пыжился и терпел, пока не был-таки, вынужден попросить у Сары судно... Однако, в её поведении столько покорности и ненавязчивости, что, в конце концов, я перестаю стесняться.

Моя психика также претерпевает изменения. Измученный болью мозг, рождает химер и видения. Я пока еще отдаю себе отчет, что часто брежу и вижу галлюцинации, но боюсь, что это не на долго.

Я стараюсь привыкнуть к этому бреду, тем более что его содержание повторяется изо дня в день … точнее из ночи в ночь.

Я просыпаюсь из-за шума шагов, приближающегося ко мне где-то под землей. Шаги замолкают прямо у меня под кроватью, и минут пять я слышу приглушенное пение. Пение сменяется низким жужжанием, вроде внизу, под землей, сидит огромная муха.

Потом из-под пола появляются тени... Никогда раньше не представлял себе, что что-то может быть «чернее черного». Теперь я это знаю. Я знаю, как мрак ночи может казаться светом по сравнению с ними... Они становятся вокруг моей постели и молчат. Кажется, что они ждут... Возможно, моей смерти...

Человек, отдающий себе отчет в том, что видит бред, я дошел до того, что все-таки попытался с ними заговорить... Тогда одна из теней коснулась моих губ, как будто закрывая мне рот. Ощущения, которые я пережил при этом, с трудом поддаются описанию. Словно пустота, холод и одиночество бесконечного космоса коснулись меня. В тоже время, в себе я ощутил какую-то животную страсть к этим теням. Ужас и похоть в жутком коктейле так перемешались во мне в тот момент, что я больше не пытался повторять этот эксперимент, а молча ждал, когда они все-таки уйдут...

И они – уходят... Тихо и незаметно, оставляя за собой лишь тихий стук: «тук-тук, тук-тук-тук». После чего я впадаю в полусон, полубред, из которого меня извлекает очередная примочка Сары...

Но стук... Стук остается со мной и днем. Тук-тук, тук-тук-тук... Я слышу его целый день, до самого вечера, пока снова и снова не повторяется то же бредовое видение, и снова стук. Тук-тук, тук-тук-тук...

Мне стоило огромных усилий записать эту страничку. Возможно, она станет последней страницей моего «полу полного» экземпляра жизни.

Сегодня ночью они опять придут, и будут молча стоять надо мною... Но, люди, пусть кто-нибудь прекратит этот стук!!!

Тук-тук, тук-тук-тук...